Горькое детство

В мае этого года поселку Мельниково исполняется 60 лет. Ученики средней школы собирают материал, отражающий историю возникновения и развития поселка. Я – одна из первых его поселенцев, и хочу поделиться своими воспоминаниями о прошлом. Ведь вместе со мной вспомнят о тех далеких днях и многие мои ровесники, почитать об этом полезно и подрастающему поколению.


«При утере не возвращаются»

Детство мое опалено войной, которая коснулась его тогда, когда немцы вплотную подступали к Луге. Был жаркий июльский день. Мама и бабушка работали. Брат ушел к тете в военный городок, а я гуляла во дворе дома. Вдруг в небе с ревом пронесся самолет с черным шлейфом дыма сзади. «Фриц горит!» – крикнул кто-то. Вскоре мы вместе со взрослыми бежали в убежище.

А ночью разбудил тревожный голос по радио, известивший о необходимости срочного выезда в лес на время бомбежки. С собой ничего нельзя было брать, кроме документов. В летней одежде вывезли нас, в основном женщин, детей, стариков (мужчины были уже на фронте) из квартир, куда многим по разным причинам уже не суждено было вернуться. Утром Лугу заняли немцы, а нам предстояло мучительное «путешествие» в глубь страны, подальше от линии фронта.

Сплошным потоком двигались обозы лошадей и колонны автомашин с людьми. Вдоль дороги гнали скот. Столбом поднималась пыль, всюду слышны были крики, плач детей, мычание коров – и все это сливалось в страшный гомон.

Медленное движение колонн прорывали вражеские самолеты, которые то и дело кружили над беженцами и обстреливали их. По команде с головной машины все останавливались и бежали в лес, в кусты, а когда наступало затишье, движение продолжалось.

Мне было не очень страшно, так как всегда рядом были мама и бабушка. Помню, во время очередного налета леса рядом не оказалось, и раздалась команда: «В рожь!» Все бросились в поле. На одной руке мама несла больную сестренку, другой крепко-крепко держала за руку меня. Мы бежали в высокую, колосящуюся рожь. Отбежав от дороги, мама прижала нас обеих к земле и прикрыла своим телом. Вспоминая это, думаю: как же много пережили наши родители, как берегли они своих детей, не щадя своей жизни!

День за днем увозили нас в тыл, все дальше и дальше от озверевшего врага. Кормили с головной машины хлебом с маслом, отрезая толстые ломти, молоко пили от коров. В деревнях нас встречали с сочувствием, кормили, разрешали смыть пот и грязь, давали кое-что из одежды. Таким запомнилось мне начало той ужасной войны, которая во многом предопределила всю мою дальнейшую судьбу.

Эвакуированных направляли в разные области, нас привезли в Ивановскую. Приближалась осень. Взрослым сразу надо было работать, поэтому им выдали одежду, а мы, дети, в школу не пошли: сидели на русских печках без одежды, и выйти гулять тоже было не в чем. Только зимой нас всех обеспечили одинаковыми пальто из простой серой ткани, не соблюдая размеров.

Бабушка и мама трудились. Жив ли наш брат, где он – мы не знали. И мама каждый день плакала.

Я оставалась в доме за хозяйку. В мои обязанности входила ходьба в магазин. Маленькая, робкая – однажды я стояла в очереди с первыми новенькими продуктовыми карточками в сетке, которую, как учила бабушка, крепко прижимала к себе. Был первый день месяца. Огромная очередь голодных взрослых людей ждала открытия магазина, и когда дверь открыли, меня буквально внесли внутрь. Ощутив под ногами пол, я с ужасом обнаружила исчезновение сетки с карточками на месяц на всю семью. А в полную меру всю трагедию ощутила тогда, когда в слезах пришла на работу к маме и ей стало плохо. Помню, как мы плакали вместе с ней в кабинете директора завода, а он обещал помочь в беде.

Нам выдали на тот месяц справку, по которой мы получали все, что было положено. Позже на карточках стали писать: «При утере не возвращаются».

За хорошую учебу – валенки

Мама не переставала искать двух своих сестер и сына. Оказалось, что их направили в Вологодскую область. Вскоре мы поехали туда же, где жили потом до конца войны.

Мы с двоюродной сестрой ходили в начальную школу. Вместо портфелей у нас были мешочки из тряпки. Кто-то дал мне поношеные ботинки большого размера, которые всю зиму меня выручали, а к весне развалились. Мама не разрешала идти в школу, но я убегала босиком по талой весенней воде. За хорошую учебу меня наградили валенками, и на следующий год я старалась учиться еще прилежнее.

В школе учителя готовили с нами праздники. Мы читали стихи, пели песни, частушки про фрицев, танцевали. Для солдат Красной Армии шили кисеты, рукавицы, портянки, отправляли на фронт посылки. В колхозе пололи грядки, собирали колоски, дергали лен, таскали турнепс. Так школьники вносили свой вклад в дело победы.

Спали всей семьей на большой русской печке, почти на голых кирпичах. Как-то ночью я услышала, что плачет мама. Рано утром ее отправили в город, в больницу и срочно сделали операцию. Домой привезли с незажившим швом на животе. Она сама делала перевязки, стирала бинты, но живот не заживал, и на работу идти было нельзя. Как жить? Пришлось мне ходить по деревням и просить еду. Много позже я поняла, что это называется милостыней, а я выступала в роли нищенки.

Когда созрели хлеба в полях, ночью мы тайно срезали колоски, а мама из зерен варила что-то вроде каши. К тому времени нашелся брат, вместо школы ему в двенадцать лет пришлось идти в колхоз работать.

Я продолжала ходить в магазин. Хлеба рабочим давали по 400 граммов, а детям – по 200. Нести его из соседнего села до дома было ужасной пыткой. Вид и запах съедобного вызывали еще большее чувство голода. Дома мама разрезала весь хлеб на равные дольки, а мы наперебой подбирали со стола крошки. Летом жить было полегче, так как ели траву, ходили далеко в лес за брусникой.

Однажды ранним утром мы с тетей шли в город. Проходя по соседнему селу, с удивлением заметили, что на каждом доме висят красные полотна. Оказалось, так жители села встречали первый мирный день, мы узнали о победе. В городе везде висели флаги, люди при встрече целовались и плакали, поздравляя друг друга.

Главное – накормить семью

В первые мирные дни в наш район приехал уполномоченный, который вербовал людей на освобожденный от врага Карельский перешеек. Он обещал работу и, главное, жилье. Мама, не задумываясь, записалась, выбрав новым местом жительства молочно-животно-водческий совхоз. Ею руководило одно желание – накормить семью.

Собрались быстро, так как собирать было нечего. Единственную ценность – пуховый платок, в который мама кутала сестренку, давно обменяли на ведро картошки. С узелками в руках ехали мы вначале на барже, а потом на товарном поезде в вагоне без окон, наполненном переселенцами.

Так в мае 1945 года несколько семей приехали в поселок Ряйсяля. Все собрались в центре и ждали, кого в какой дом направят. Нас поселили в домик с маленькой комнатой и большой кухней. Рядом – баня, сарай, колодец, туалет. Все это, к великой радости, стало нашим!

В доме ни сесть, ни лечь было не на что, не было и света (позже приобрели керосиновую лампу). Сразу всей семьей пошли в лес, который окружал дом с трех сторон, и в нем заблудилась сестра. Ее долго искали, а когда нашли, натопили печь, помылись, всю одежду мама прожарила в печи, так как в дороге мы «прихватили» крупных белых бельевых вшей, которые ужасно кусались. К счастью, они вывелись с первого раза.

Этот период поначалу был не менее тяжким, чем военное время. Первыми переселенцами в Ряйсяля были Новиковы, Калабановы, Игнатьевы, Сальниковы, Седовы, Антиповы, Мочаловы, Герасимовы, Тигровы, Кустовы, Спиридоновы, Бариновы, Трейфельды, Вальковы, Матвеевы и другие. Это были молодые женщины с детьми. Мужчин почти не было: одни еще не вернулись с фронта, другие остались на поле боя.

Начинали жить с нуля. Спали на полу, еду варили в трофейных кастрюлях, солдатских котелках, касках. Ни ножей, ни ложек, ни вилок не было. Не было и одежды. Помывшись, белье сразу стирали, сушили и надевали снова. Мыла не было, стирали золой.

Весна. Время пахать, сеять. Землю копали лопатами, сеяли зерно вручную. Работали все, даже дети – пололи и поливали гряды. За это в столовой давали обед.

Работать в полях мешали тучи мошек, от ядовитых укусов которых отекало лицо, в язвах были руки и ноги. Женщины надевали на голову сетки и носили плотно прилегавшую к телу одежду. На семью получали зерно, мололи его на жернове и варили на воде кашу. Ближе к осени кормил лес: пошли грибы и ягоды.

Пригнали коров, но молока и мяса не ели еще очень долго – до тех пор, пока не стали заводить личный скот: вначале коз, а потом и коров. С молочных ферм приносили жмых, кололи на мелкие кусочки и этим «лакомством» делились друг с другом.

Мечты сбылись

Мама трудилась без выходных, не пользовалась отпуском, так как нужны были деньги и на работе можно было выпить молока.

В 1947 году отменили карточки. Первые дни после этого я не забуду никогда. Около единственного магазина (сейчас там магазин «Хлеб») собирались очереди. Люди, как обезумевшие, рвались к прилавку, устраивали давки, отталкивали друг друга и одной женщине сломали ногу.

Мне три дня подряд не удавалось купить хлеба. Мама и брат приходили с работы усталые, голодные, а дома – ни кусочка. На третий день мама не выдержала, отругала меня, а потом горько заплакала. Плакала и я, чувствуя себя виноватой. Но с каждым днем хлеба привозили все больше, удовлетворяя потребности населения.

В Приозерске к тому времени свободно продавали макароны и крупы. В совхозе уже были грузовые машины. Водители сажали по несколько человек в кузов, и мы могли привезти из города продуктов. Обратно машина шла с грузом, а мы обычно сидели сверху.

Однажды водитель вел машину «под хмельком» и, не доехав до поселка, так повернул ее, что она встала поперек дороги вверх колесами. Мы вылетели в канаву, получили незначительные травмы, а за нами катились бочки с бензином… Зато в доме были макароны!

Руководство совхоза заботилось и об отдыхе рабочих. В первый же год открылся клуб, где показывали кинофильмы, для молодежи организовывались танцы. Местные самодеятельные артисты показывали зрителям и классические пьесы, школьники выступали с концертами.

В первую же осень начала работать семилетняя школа. Я пошла в пятый класс, брат в 15 лет вместе со своими ровесниками вместо школы пошел зарабатывать деньги наряду со взрослыми.

Школа была деревянной, в классе вместо парт стоял длинный стол, сколоченный из досок, и две скамейки. За этим же столом сидел учитель. Уроки проводились без учебных пособий, не хватало тетрадей, учебники выдавались на трех-четырех человек, и мы по очереди учили заданное. Но благодаря таким учителям, как Е. А. Николаева, П. С. Петров, В. Я. Савельев, О. Ф. Матвеева и другие, мы получали прочные знания и смогли учиться потом в высших учебных заведениях. В школу никогда не опаздывали, хотя в домах не было часов, не сквернословили, не курили, а дружеские отношения сохранили до сегодняшнего дня.

…Вот и закончена семилетка, нужно было куда-то ехать учиться. Мама уговорила меня пойти в Ленинградский пищевой техникум на кондитерское отделение. На уме в то время в первую очередь все еще была еда. Я сдала вступительные экзамены на стипендию, но учиться отказалась: с раннего детства хотела стать учительницей. Через год – снова экзамены, уже в Выборгское педучилище. Поступила.

Автобусы не ходили, с попутными машинами тоже были проблемы. Приходилось по восемь раз в году преодолевать расстояние в 24 километра до станции Бородинское. На всем пути не было ни одного дома, ни одного огонька – дремучий лес, тьма кромешная, особенно осенью. Домой добиралась только к полуночи.

Сейчас, вспоминая то время, невольно содрогаюсь. А годы пролетели быстро… Окончив педучилище, в поселок (уже Мельниково) я не вернулась, но, приезжая в отпуск, видела, как он благоустраивается, хорошеет. Росло население, появлялись многоэтажные дома с удобствами, была выстроена прекрасная средняя школа, детский сад, городского типа баня, магазины, заасфальтировали дороги, наладилось автобусное движение.

Теперь повсюду электричество, радио, телевизоры, телефоны. Труд рабочих механизирован. Есть с чем сравнить наше горькое детство. Но я благодарна советской власти за то, что имела возможность учиться, что получила бесплатное высшее образование и всю жизнь удалось посвятить любимому делу.

В канун 60-летнего юбилея Великой Победы я поздравляю всех жителей Мельникова также и с юбилеем поселка. Пусть лучшие традиции помогают им в дальнейшей жизни.

Т. СМИРНОВА,
ветеран педагогики

img12 апреля 2005

Рассказать друзьям: