Там было много горя

№ 80 (12236) от 30 октября 2019 года

Открыть полную версию интервью

– Когда мы приехали в часть, там были совершенно новые орудия, автоматические, 37-миллиметровые, образца 1939 года, – слегка пожимает плечами Александр Александрович Перепелкин. – В училище таких не было, мы такие не изучали, у нас были 76-миллиметровые. Пришлось самим по инструкции учиться, как с ними обращаться, а потом учить подчиненных. Инструкции были наши, на русском языке, мы быстро разобрались.

Александр Александрович Перепелкин – участник Великой Отечественной войны, командир зенитного взвода (два орудия). И хоть был ему на момент начала войны всего 21 год, свое дело он знал на отлично. И сегодня, за три месяца до своего 100-летия, прекрасно помнит все те страшные события. А председатель совета ветеранов Ленинского поселения Выборгского района Александра Кудласевич ласково называет А. Перепелкина «наш мальчик». Александра Ивановна переживает за каждого из своих подопечных и просила съемочную группу сильно не утомлять ветерана. Но, к сожалению, годы все-таки берут свое – Александр Александрович быстро уставал от тяжелых воспоминаний, поэтому в гости к нему и его семье мы приезжали дважды.

После окончания школы Сашу вместе с товарищами вызвали в военкомат и распределили на учебу в артиллерийское училище.

– Выбора у нас не было, отправляли туда, где требовались люди, – рассказывает ветеран. – Хотя за год до нашего распределения ребята могли выбирать, куда пойти, – в танкисты или моряки, например.

– Нужны были артиллеристы, – присоединилась к беседе А. Кудласевич. – В воздухе уже пахло войной.

– Александр Александрович, а Вы догадывались, что Вас и Ваших однокурсников готовят к войне? – спрашиваю ветерана.

– Мы не знали наверняка, но догадывались, – качает головой А. Перепелкин. – В газетах, в новостях ничего такого не говорили и не писали, конечно, что война будет. Но после первого курса нам не дали отпуска, мы сдали зачеты и сразу перешли на учебу на второй курс. На втором курсе была усиленная подготовка, самоподготовка, нагрузку нам потяжелее давали. Там, на верхах, чувствовали. После второго курса заранее сдали зачеты и экзамены, отпуска нам снова не дали и отправили сразу в войсковые части. Строго по направлению. Мне было указано: Ленинградский военный округ, 21-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион. Это был май 1941 года. До войны оставалось около месяца. Конечно, мы догадывались.

Когда юный лейтенант прибыл на место, дивизион еще только формировался. Люди быстро прибывали, каждый день. Размещались в трехэтажной казарме, со всеми удобствами. Состоял дивизион из трех батарей, Александр был отправлен в 3-ю батарею командиром первого огневого взвода. И вот тут-то впервые и встретился наш герой с автоматической орудием – 37-миллиметровой зенитной пушкой, которой раньше, при обучении, даже в глаза не видел.

– Мы ведь даже не знали, что такое оружие существует, – восклицает ветеран. – Хорошо, что было пособие, описание на русском языке. Пришлось заново учиться.

– Орудия-то были наши или от союзников?

– Наши, наши, все были наши, – утвердительно кивает головой зенитчик.

Первым объектом, который охраняли от врага зенитчики, стали железнодорожные мосты через Неву. А первые самолеты врага командир зенитного взвода А. Перепелкин увидел примерно через месяц после начала войны.

8 сентября замкнулась блокада, а 20 сентября через Неву, на левый берег, переправились 115 стрелковая дивизия и 4-я отдельная морская бригада. И захватили плацдарм – Невский пятачок, около 2 км длиной и метров 600 шириной. И 4 месяца они там стояли. А мы стояли на правой стороне, на горе, в Павлово. Первые три немецких самолета решили подняться к нам, наверх, и пройти к Невскому пятачку. Слышим – идут самолеты. А у нас все четыре орудия в боевой готовности. Идут два самолета, на низкой высоте, ниже леса. Чтобы нас обойти и Невский пятачок расстрелять. Только они показались – мы открыли огонь. Сзади третий идет. А у нас в первом взводе наводчик растерялся, что-то с ним случилось, так командир вместо наводчика сам сел и третьего сбил.

– А своего первого сбитого помните?

– Нет, что вы. Они же помногу летали, а мы все сразу стреляли. Кто и кого сбил – непонятно, – поясняет А. Перепелкин. – Вот если кто одиночного сбил, то понятно.

Когда открылась дорога, весь дивизион сняли туда. Рассказывая о том, как довелось зенитчикам защищать ледовую дорогу через Ладожское озеро, Александр Александрович сокрушается:

– У меня на карте все было отмечено, все записано, да вот потерял я ее, никак найти не могу.

Но на подмогу ветерану приходит его маленькая записная книжка, где от руки записаны его воспоминания и зарисована схема размещения зенитных взводов на всем пути следования автоколонн.

– Вот, дорога от станции Ладожское озеро, это Ленинград, – А. Перепелкин водит пальцем по рисунку, – до Кобоны, это уже Волховский фронт, – примерно 30 километров. На всем протяжении дороги, взвод от взвода километра через 1,5-2, располагался наш дивизион. А на 9-м километре стоял наш взвод. Между взводами для усиления стояли зенитные пулеметы – их сняли с кораблей. На 15-м километре стоял медицинский батальон, там в палатках раненых перевязывали и кормили. Разбомбили их однажды немцы, палатки вместе с медиками и ранеными. Но батальон остался на том же месте. Куда же без них?

– Часто ли немцы налетали на Дорогу жизни? Много было у зенитчиков работы? – спрашиваю ветерана.

– Не сказать, что часто. Трасса была прикрыта хорошо, они подлетать боялись, – объясняет Александр Александрович. – Наши орудия прицельно били на 3 километра в высоту. Сам же снаряд и дальше летел, до 4 километров. И если не попадал в цель – взрывался. Поэтому немцы редко на нас налетали. А бомбили Дорогу жизни они из орудий, которые установили на высоком месте. Пристреливались из них по целям и бомбили прицельно. Такие пристрелянные врагом места мы называли «чертов мост».

Фашисты разбивали машины, идущие в автоколонне, пробивали снарядами дыры во льду, куда машины проваливались целиком, с грузом и людьми.

– Чтобы показать водителям машин безопасный путь, отвести их от пробоин, всегда дежурили регулировщики. В любую погоду, дождь ли, снег – люди стояли. А ветер какой там был! Резкий, пронизывающий! Кругом же голый лед, незакрытое пространство, сдувало буквально людей. А для того чтобы быстро «ремонтировать» лед, заделывать пробитые полыньи, был дорожный батальон, – рассказывает ветеран. – Положат доски на пробоину, водой их зальют, в воду тоже доски положат, час пройдет – она уж застыла, холод такой. А через пару часов уже можно транспорт снова через это место пускать.

 Александр Александрович как будто уходит в себя, глаза блестят от слез – видимо, воспоминания совсем растревожили ветерана. Чтобы немного разрядить обстановку, спрашиваю:

– А к сестричкам-то бегали в медицинский батальон? Молодой парень все-таки…

– Куда там побежишь! – от всей души смеется А. Перепелкин. – Во-первых, орудие нельзя оставлять, а во-вторых, ветер такой, что и не добежишь, унесет!

Когда закончилась Дорога жизни и лед начал таять, зенитчиков сняли с Ленинградского фронта и передали Волховскому, на защиту железнодорожной станции.

– Тут бои были страшнее, чем на Дороге жизни, – вздыхает ветеран. – Ходили самолеты гуртом, вот где туго приходилось. Им важно было перерезать путь передачи продуктов между Ленинградом и Волховом.

Война для дивизиона А. Перепелкина закончилась, когда освободили Карельский перешеек.

– Наш дивизион передали в зенитно-артиллерийский полк и всех нас отправили в Николаевск-на-Амуре, – уточняет ветеран.

Мобилизовался А. Перепелкин в 1956 году. Дальнейшая жизнь Александра Александровича прошла на руководящих постах. В большой семье ветерана уже растут праправнуки.

– Какая из Ваших наград для Вас самая дорогая? – спрашиваю ветерана.

– «За оборону Ленинграда», – отвечает он, ни секунды не раздумывая. – Конечно, она. Там было больше всего горя.

Анна ТЮРИНА

Фото автора и из семейного архива А. Перепелкина

Рассказать друзьям: