Они защищали жизнь – Красная звезда

№ 14 (12266) от 22 февраля 2020 года

“Голоса Победы”: Тамара Павловна Герман

В уютной квартирке Тамары Павловны Герман вкусно пахло выпечкой.

– М-м-м, какой аромат, – я глубоко вдохнула. – Неужели вы пирожков напекли?

– Да, бабушка все-таки не удержалась, – засмеялась внучка ветерана Елена. – И ведь мы с ней договорились, что она бережет себя и не печет пироги, чтобы не уставать. Но вечером захожу ее проведать и чувствую запах капусты – точно, уже кулинарит.

– Конечно, я же должна вас накормить, – улыбнулась, выйдя из комнаты, Тамара Павловна. – Вот еще картошки надо отварить, чтобы вы были сыты.

– Бабуля всегда хочет всех накормить, видимо, это осталось в ней после того голода, что они пережили в войну. Никогда не выбросит ни крошки хлеба или другой еды и всегда накормит, – внучка ласково обняла пожилую женщину за плечи.

– У нас в семье было пятеро детей, – начала свой рассказ Тамара Павловна. – Жили мы в деревне во Владимирской области, родители работали в колхозе. Когда война началась, старшей сестре Валентине было 16 лет, мне – 14, братьям – 10 и 7, а нашей младшенькой, Гале, всего три годика. И детей было много, и папа по возрасту уже не подлежал призыву, но ему прислали повестку и забрали на фронт.

Ветеран ненадолго замолчала, как бы раздумывая, стоит ли об этом говорить. Но пережитое горе до сих пор жжет душу, и Т. Герман озвучила свою боль:

– А ведь были у нас в деревне и те, кого не призвали – молодые мужчины, мамины младшие братья. Они работали в колхозе – один складами заведовал, второй тоже был при должности. И на войну их не взяли, и жили они хорошо. А мы папу только один раз видели, почти мельком, он на побывку приходил. И все. До победы не дожил 4 месяца, погиб в Восточной Пруссии. В нашу деревню из всех призванных только трое вернулись – раненые, калеченые, а парнишка молодой и вовсе без ноги пришел.

Тамара Павловна – труженик тыла. Она не видела боев, не ходила в атаку, не встречала фашистов, но по ней и ее семье война прокатилась безжалостным голодом, обжигающим холодом, изнуряющим трудом…

– Для меня самое страшное во время войны было – дорога на работу, – вспоминает ветеран. – Я работала на фабрике Крупской, мы шили белье и маскхалаты для солдат. Моя смена – ночью, из дома я выходила в 4 часа утра. Идти нужно было 12 километров. Ночь, холод, темнотища, сугробы по пояс, а на мне из одежды несколько пар чулок, какие-то ботиночки, курточка, юбка. На работу придешь – все колом стоит. Снимешь чулки – ноги аж багровые от холода, потрескавшиеся. Одежду на печку сушиться, а сама за работу.

Тамара Павловна, как будто снова почувствовав ту жгучую боль, поглаживает колени и продолжает:

– Я всю жизнь работала, и сейчас у меня силы есть, только вот ноги болят сильно. Еще с тех времен.

А тогда, зимними ночами, пробираясь по сугробам, девочка не только жутко мерзла, но и очень боялась:

– Вижу, впереди что-то шевелится, и боюсь: вдруг человек? Или куст это? Зверь, может, какой? Стою, высматриваю. Пройду сколько-то, снова что-то на пути мелькнет – замру в сугробе, пережидаю. А был случай, я уже полдороги прошла, километров шесть. И кажется мне, что впереди люди какие-то. Не решилась я идти, вернулась до деревни и побежала кругом, по большой дороге. Бежала из последних сил и все боялась, что на работу опоздаю.

– Где же вы силы брали, чтобы каждую ночь, да еще зимой, по 12 километров туда и обратно ходить? Вы хоть ели досыта?

– Да бог с вами, – всплеснула руками Тамара Павловна. – Голодно было, очень голодно. Жмых ели, отруби, из картофельных очисток и гнилого картофеля, который мы находили, мама лепешки пекла. Из лебеды и щавеля суп варила. Поначалу еще хлеба немного по карточкам давали, потом перестали. Мы-то, старшие, понимали, что есть нечего, могли потерпеть, а младшая сестричка, совсем малышка, не понимала: просит у мамы кушать, плачет, а у нас сердце разрывается. Ей больше всех досталось, бедненькой, – слезы заблестели на глазах ветерана. – Маме было нечего ей дать, она и говорила: “Пойди, доченька, по деревне, попроси. Может, угостит кто-нибудь”. Вот сестренка и ходила, маленькая такая, худенькая, как тростиночка, кушать просила. Дадут ей кусочек хлебца, картошинку, она за пазуху спрячет и домой несет. Заходила и к маминым братьям в дома, к тем, которых на фронт не забрали. Ни разу ни они сами, ни их жены ни кусочка ребенку не дали, в дом не завели, хоть сами и не голодали, сытно жили, – не выдержав тяжести воспоминаний, Т

. Герман отвернулась. Наклонила голову, плечи слегка вздрогнули. Смахнув слезы ладонью, вновь взглянула на меня. Сколько же боли было в ее глазах – за плачущую от голода сестренку, за погибшего отца, за разрывающуюся на пятерых детей и работу в колхозе мать, за предательство родственников, за украденные войной детство и юность…

– Старший из братьев во время войны в колхозе работал погонщиком быка, – продолжив разговор, Тамара Павловна не стала возвращаться к рассказу о сестре. Слишком больно. Даже сейчас, хоть и прошло уже столько лет. – Он тоже был худенький, сил не хватало, а бык ему попался вредный, никак не хотел работать. Однажды брат то ли уснул, то ли сознание потерял и завалился, прямо между быком и санями вниз упал. Сани на него наехали, чуть не погиб – хорошо, что следом женщины шли, увидели, что произошло, и сдвинули быка.

– Много женщин работало в колхозе?

– Так одни женщины и трудились, да еще дети и подростки, – ветеран слегка откидывается на диванные подушки: по ее лицу видно, что устала – вспоминая, все переживала заново. – Женщины работали везде: косили, молотили, пахали, доили, сажали. Весь колхоз на женских плечах держался. А мы, дети, еще за реку за дровами ходили с санками. Нужно было через гору перейти. Сучков наберем, веточек, хворостин, уложим в санки и каждые санки по очереди все вместе на гору затаскиваем – одному не справиться. Все санки поднимем, а там уже каждый свои везет. Дома печки только этими веточками и палочками топили. Очень было холодно.

Хорошо зная на себе, что такое холод, помимо шитья в ночные смены, Тома с подругами вязала – носки, варежки – складывала все это в посылки и отправляла на фронт. Или подкладывала в карманы маскхалатов – очень хотелось помочь солдатам, хоть немного согреть их.

– У каждого из нас целые стопки носков, связанных бабушкой, – улыбается внучка ветерана. – До сих пор вяжет и очень обижается, что мы редко их носим. Кстати, и картошку мы всей семьей под руководством бабушки до сих пор сажаем. Она все контролирует, не дай бог, ряд криво выведешь – заставит переделывать. И картошка у нее самая вкусная всегда вырастает.

– Я же всю жизнь работала, – тоже улыбается Тамара Павловна. – От работы не бегала. Хотя образования у меня нет совсем. Война началась – я два класса окончила. А потом уж не до того было – трудились, хозяйство поднимали. После войны всей семьей по вербовке приехали в Отрадное, сначала мама работала дояркой в колхозе, потом и я этому делу научилась. Группа у меня была из 15 коров, все гладкие, чистые, спокойные, я никогда не кричала на них. И к нам в колхоз всегда приезжали на них смотреть. Потом вышла замуж, работала в Синево и в Приозерске на железной дороге. Дети родились, внуки. А сейчас у меня уже правнуки и праправнучка. Богатая бабушка!

– А как узнали о победе?

– Мы услышали по радио. И радовались, что конец войне, и плакали, что отец наш всего четыре месяца до победы не дожил. Всю войну прошел, воевал, а не дожил… У нас от него только портрет рисованный остался, который он с фронта в письме прислал. Хотя письма он редко писал. Мы искали, где он похоронен, внук даже ездил в Калининград, нашел братскую могилу – фамилия папы там есть, а имя и отчество не те, – развела руками Т. Герман.

Вот так, не увидев врага в лицо и не побывав на фронте, люди ощутили на себе ужасы войны, вкладывали в победу свои последние силы, работая до изнеможения, не давая умереть сельскому хозяйству и промышленности, выживая какими-то одному богу известными способами. Защищали страну, Отечество, семью.

Защищали жизнь!

Анна ТЮРИНА

Фотогалерея: